Экспертов доставить принудительно!

Анатолий Семячков

Ещё на заре профессиональной юности усвоил постулат: одна ошибка обязательно влечёт другую, возникает порочный круг, разорвать который также трудно, как избавиться от пороков. Недавно (в этом тысячелетии!) бес попутал, и я сознательно вовлёкся в circulus vitiosus¹.

…Прокуратура одного из городов области назначила «врачебную» экспертизу². По поступившим бумагам вижу, что уголовное дело ещё не возбуждено. Экспертное заключение в таком случае является недопустимым доказательством, как полученное с нарушением закона, то есть станет ничего не значащей бумажкой³. Звоню автору постановления о назначении судебно-медицинской экспертизы: «Отдаёт ли он себе отчёт в этом?». Да, отдаёт, но настаивает на своём. В настоящее время оснований для возбуждения уголовного дела нет и с помощью судебных медиков прокуратура хочет их получить.

В этой ситуации есть единственный процессуально выдержанный выход. Мы должны отказать в проведении экспертизы, сославшись на то, что она назначена до возбуждения уголовного дела⁴. Прокурору не останется ничего иного как поручить главному врачу больницы, или городскому комитету здравоохранения, или областному департаменту здравоохранения провести проверку по данному случаю⁵. После получения её результатов решить:

1. возбудить уголовное дело и назначить судебно-медицинскую экспертизу, или
2. прекратить проверку, ответив родственникам умершей, что оснований для возбуждения уголовного дела нет.

Но в материалах прокуратуры были изюминки.

Лечащим врачом являлся патологоанатом, который, совершил инкриминируемое преступление – причинение смерти по неосторожности, как терапевт-совместитель. В первую очередь я вспомнил о том, что в прошлом тысячелетии Минздрав СССР запрещал патологоанатомам подрабатывать в качестве лекарей. Узнал об этом 35 лет назад, когда начинал труповскрывателем и искал подходящий приработок. Но новый трудовой кодекс (2002 год) смёл все ведомственные ограничения. Поэтому нарушения в этом плане не было.

Труп умершей вскрывал коллега доктора - другой патологоанатом. Ну как не готовая иллюстрация к вопросу о цеховой корпоративности и защите чести мундира. Забегая вперёд, поясню, что это предположение не подтвердилось: посмертная медицина профессиональной честью не поступилась. Но в начале ещё непройденного пути этого я не знал. Поэтому выпускать такое дело из рук не хотелось.

Предвидя последующий ход событий (как оказалось, не весь), заручился поддержкой начальника. Тот, не зная моей тайной подоплеки и находясь в радушном послеотпускном расположении духа, неожиданно и охотно дал добро: «Проводи экспертизу! А почему мы должны вдаваться в их процессуальные заморочки? Для нас формальным признаком возбуждённого уголовного дела является постановление о назначении экспертизы. Если они сами нарушают закон, то пусть потом и расхлёбывают».

Так стартовало порочное колесо. «Расхлёбывание» затянулось аж на три года, в течение которых было проведено четыре комиссионных экспертизы, а дело кочевало по инстанциям (прокуратура, милиция, суд) от одного исполнителя к другому⁶.

Получив согласие шефа, я приступил к работе. Вкратце трагическая фабула заключалась в том, что дежурный терапевт приёмного отделения (по основной деятельности - патологоанатом), выполнив пожилой женщине с кардиалгическим синдромом электрокардиограмму и не увидев острый трансмуральный инфаркт, отказал в госпитализации. Через 1,5 суток скорая помощь вернула её в больницу и в руках реаниматологов старушка протянула ещё 10 дней. А если бы лечение началось сразу? При патологоанатомическом вскрытии и микроскопическом исследовании установлено, что смерть наступила от обширного инфаркта миокарда с последующими осложнениями.

Экспертная комиссия ответила почти на все вопросы прокуратуры - о возможности электрокардиографической диагностики инфаркта при первом обращении больной, необходимости срочной госпитализации и причине смерти. Из-за непредоставления некоторых документов не было установлено, имеется ли причинно-следственная связь между действиями врача (неустановление правильного диагноза, отказ в госпитализации больной и отсутствие адекватного лечения) и наступлением смерти. Была назначена ещё одна экспертиза - дополнительная⁷, давшая основание для возбуждения уголовного дела.

Следствие, выполнив все необходимые процессуальные действия и изготовившись направить уголовное дело в суд, спохватилось, что экспертные заключения, имеющиеся в деле, таковыми по закону не являются. Была назначена ещё одна экспертиза, как бы первичная, но уже в рамках возбуждённого уголовного дела. Начальник помнил о нашем разговоре и письмом отказал в её проведении. Следователь назначил ещё одну дополнительную экспертизу, которая была выполнена, но также была нелигитимной⁸, так как базировалась на процессуально порочных заключениях.

Прокуратура вновь повторила («Не закружилась ли у Вас голова, Читатель!») уловку с назначением как бы первичной экспертизы. Получив очередной «отлуп», «накапала» на нас в область. И что тут началась?! Городская и подключившаяся областная прокуратуры уговорами и угрозами пытались добиться своего и остановить дефектное колесо. Не тут-то было. Мы с начальником заняли круговую оборону и, полагаю, благодаря этому, некоторые разделы уголовно-процессуального кодекса прокуратура выучила наизусть. Испытав нашу стойкость, дело передали для последующих мучений в суд.

Суд сразу же (на предварительном слушании!) учёл, что экспертизы назначались и проводились до возбуждения уголовного дела, поэтому исключил имеющиеся судебно-медицинские заключения как недопустимые доказательства. Следовательно, они утратили юридическую силу, не могут быть использованы для доказывания, в том числе и виновности подсудимого, положены в основу обвинения. В этом случае судебное разбирательство могло закончиться только оправданием подсудимого.

Суд попытался подменить процессуально несостоятельные заключения, имеющиеся в деле, допросом всей экспертной комиссии в судебном заседании. Четыре (для каждого члена комиссии!) именных повестки курьер принёс мне. Это было следующее ошибочное звено патологического круга.

Во-первых, допрашивать толпу или даже такой временно организованный коллектив как экспертная комиссия нельзя. Одномоментно можно разговаривать только с одним человеком⁹.

Во-вторых, каждый член комиссии является процессуально независимой фигурой и имеет право сказать всё, что думает лично и от своего имени, не заглядывая в уже коллегиально согласованные и написанные выводы.

В-третьих, при последовательном допросе каждого из членов комиссии по пятнадцати интересующим судебное следствие вопросам возникнет 60 ответов, которые обязательно будут различаться между собой и свести их к некоему общему консенсусу¹⁰ сам судья не сможет.

В-четвёртых, допрос, даже мастерски проведенный, не может заменить экспертного заключения и быть положен в основу судебного приговора.

В-пятых, допрос эксперта в суде может проводиться только для разъяснения данного им ранее заключения, а согласно решению суда таковые в рамках уголовного дела не выполнялись.

Длительно-надрывный диалог по телефону с городским судом результатов не дал. Судья жёстко проигнорировал мои аргументы и категорически отказался что-либо менять в своей позиции. Я - тоже. Поэтому выбросил повестки в мусорную корзину.

Были и другие причины моего упорства, не имеющие отношения к закону и о которых не стоит рассказывать судьям. В комиссии штатным судебно-медицинским экспертом был только я. Предлагать докторам, по горло загруженным работой в своих больницах и уделившим, по моей просьбе, немало времени анализу «врачебного» дела, ехать в командировку в другой город для участия в судебном заседании было бы сверхнаглостью. Если бы такое сотворилось, никогда более я не заманил бы их ни в одну экспертизу. Лишиться сразу и на всю оставшуюся жизнь четырёх опытнейших проверенных годами консультантов, даже в угоду правосудию, я не мог. Кроме того, я принципиально против того, чтобы «подставлять» суду клиницистов. Не обладая опытом судебного медика, тренированного в подобных баталиях, они могут по неопытности и под перекрёстным допросным огнём защитника¹¹ и адвоката, прокурора и судьи вовлечься в опасную дискуссию. Слова, оброненные в искренней запальчивости, могут создать такие юридические последствия для исхода дела, которые не одолеют и сионские мудрецы.

Судебное заседание состоялось без нас, и его решение доставил мне городской прокурор лично. Читаю: «Постановление.¹⁸ …Государственный обвинитель заявила ходатайство об обеспечении явки экспертов, давших заключение по материалам дела, но уклонившихся от явки в суд. Явка экспертов необходима для разрешения дополнительных вопросов, которые возникли ещё при производстве предварительного следствия, но те же эксперты уклонились от производства дополнительной экспертизы. Теперь они необходимы для того, чтобы уточнить своё заключение, обосновать свои выводы и дать ответы по материалам экспертизы. Экспертам были высланы повестки, однако, от явки в суд они уклонились. В силу ст. 235 УПК РФ при невозможности судебного разбирательства вследствие неявки кого-либо из вызванных лиц, суд принимает меры к приводу не явившихся лиц. Суд постановил: обеспечить явку экспертов …перечислены члены комиссии… путём принудительного привода к 10 часам 26 марта… Постановление направить прокурору г. Тобольска для исполнения».

Я пришёл в неописуемый восторг. Уникальный случай! Такого не было никогда! Доставить врачей в наручниках в суд и пытаться выяснить их мнение по «врачебному» делу. Да ни одна творческая личность в таких условиях не захочет пошевелить ни одной извилинкой. Счас! Доценты с кандидатами¹² все дела бросят и начнут продевать руки в кандалы.

А вслух сказал: «Врачей не дам. И сам не поеду. Добровольно. Только в автозаке¹³. Протрясусь 240 км по холодку (дело переживало уже вторую зиму!) – злей буду в суде. Если не погибну от переохлаждения¹⁴».

Прокурору было не до шуток: уголовное дело, не доведенное до судебного приговора, - это брак в работе. В стодвадцатитысячном городе его хватало. Это дело было не единственным, за которое областная прокуратура усердно прогрызала ему очередную плешь.

- «Кончай резвиться, Кириллыч! Выручай! Машину пришлю».

На следующее утро шикарный (явно не служебный!) чёрный «мерс» плавно нёс меня на встречу с оригинальным судьёй. Также плавно вчерашний злой настрой вытеснили мудрые мысли. Будет экстравагантно, но примитивно, если я не произнесу ни слова, а в оправдание своего «му-му» подам судье записку: «так мол и так, потерял дар речи, познакомившись с Вашим «принудительным» постановлением». Судья придёт в ярость от нелепой выходки, исключающей допрос, но не сможет опрокинуть это хулиганство, не назначив судебно-медицинской экспертизы состояния моего речевого здоровья. А уж сурдологи¹⁵ меня не выдадут! Так большой порочный круг родит ещё один – бестолковый кружочек. Нет, решил я, поступлю, как и судья, строго по закону.

В зале судебного заседания меня уже ждали. Судья, к моему удивлению, оказался простодушным старичком ещё советской закалки. Я ожидал встречи с напористым неучем последнего разлива, не нюхавшим жизненного пороха и освоившим в юриспруденции только раздел о независимости федерального судьи (как же - сам президент назначает!). Завидев серьёзного оппонента, приподнял внутри себя планку профессиональной требовательности повыше. Допрос эксперта начал государственный обвинитель. Выслушав первый вопрос, отвечать не стал, а попросил огласить все вопросы. Судья слегка насторожился: «Зачем Вам это?». Объяснил, что работа в стиле «вопрос-ответ» малопродуктивна. А, зная все вопросы, можно их сгруппировать и отвечать в логичной для медицины и удобной для восприятия юристами последовательности. Судья не отказал, и участники судебного заседания зашуршали бумагами и языками. Около пятнадцати разношёрстных вопросов, от въедливых до дилетантских, от коротеньких до пространных, прозвучали в зале и замерли в ожидании ответов. Я перешёл к следующей домашней заготовке: «Вопросов много, есть довольно ёмкие и частично повторяющиеся. Их трудно воспринимать на слух. Прошу представить вопросы в письменном виде». Думал, что судья ухватится за формулировку «заданы» в статье 282 УПК РФ «Допрос эксперта». «Задавать»-то можно только в устном виде. Но судья, вдохновлённый моей покладистостью, оказался на высоте и, посовещавшись с собой на месте, потребовал от сторон выполнить мою просьбу. Заполучив рукописные листы, а вместе с ними возможность оценить объём и содержание предстоящей работы, я начал свои каверзы: «Могу ли я, Ваша честь, прежде чем отвечать на представленные вопросы, уточнить характер судебного действия, в котором мне предстоит участвовать?».

- «Что Вам непонятно?».
- «Для чего я принудительно приведен в суд? Допрос эксперта проводится для разъяснения или дополнения данного им заключения. Но заключения, признаны недопустимыми доказательствами. Как можно по ним допрашивать? Как можно допрашивать меня одного по заключениям, выполненным коллегиально?». И далее я стал развивать тезисы своего телефонного разговора (см. выше).

Судью утомила моя процессуальная настырность. Обычно врачи, в том числе и судебные медики, не вдаются в такие тонкости и действуют по принципу «чего изволите?».

Старичок решил добиться своего (видимо, городской прокурор с «выручай» посетил и его) смягчением условий допроса: «Пусть это будут процессуально несостоятельные заключения. Но что мешает Вам единолично пояснить суду содержание этих документов?».

Возразить было нечего, и я заявил, что мне необходимо ознакомиться с материалами дела. В действительности, ещё в иномарке я «освежил» в своей памяти все нюансы экспертиз по захваченным архивным экземплярам. Пауза нужна, чтобы определиться, как парировать «е2-е4» судьи. Был объявлен перерыв, в ходе которого я, полчаса поразмыслив над нераскрытым двухтомником уголовного дела, сообщил судейскому секретарю о своей готовности.

«Пояснения» начал с последовательного зачитывания первых десяти вопросов и стандартных ответов по каждому из них: «Ответ на этот вопрос дан в выводе таком-то заключения номер такой-то». На шестом «болваночном» ответе судья не выдержал: «Прочитайте эти выводы, так как заключения исключены из числа доказательств». Он хотел из моих уст услышать экспертные выводы и выдать их за судебное «обвинительное» доказательство по делу. Не тут-то было: «Я вызван в суд в качества чтеца?! Оглашение экспертом каких-либо документов не предусмотрено¹⁶».

Судья не ожидал от меня такой процессуальной подлости и впервые в его выдержанных глазах промелькнуло что-то вроде ожесточения. После томительного раздумья разрешил ситуацию: «Тогда ответьте на остальные вопросы».

Дав ответы по нескольким малозначительным вопросам, я подвёл черту: «На оставшиеся вопросы отвечать не могу, так как они выходят за пределы моей единоличной компетенции». Так вновь сомкнулся патологический круг, который федеральный судья пытался разорвать. Побившись безрезультатно со мной ещё немного, он объявил заседание закрытым, а меня отпустил.

«Мерса» на улице не оказалось: «Неужели хозяин авто уже узнал, как я выручил правосудие?». Закончилось тем, что местный «ГИБДД-эшник» подсадил меня на попутку до Тюмени.

…Председателю областного суда положил на стол «принудительное» постановление федерального судьи так же, как неделю назад это сделал в моём кабинете городской прокурор. Тот понял всё сразу и пригласил к себе заместителей. Когда они прочитали, решительно провёл ребром ладони по столу, как будто смахнул с него пешку, и сказал: «У нас что, нет квалификационной коллегии¹⁷?».

…Где-то через полгода довелось по другим делам побывать в городском суде. Девчушка в канцелярии удовлетворила моё любопытство: «Ушёл в отставку. А дело передали другому судье». Другой судья назначил комиссионную экспертизу, дополнительную к заключениям экспертов, исключённым из числа доказательств. Получив наше заключение, вынес приговор: «2 года лишения свободы условно с лишением права заниматься лечебно-диагностической деятельностью в учреждениях амбулаторно-поликлинического звена и в условиях стационара на срок два года» (статья 109 УК РФ, часть 2-я), который судебная коллегия по уголовным делам областного суда оставила без изменения.

До сих пор считаю, что последняя экспертиза назначена с нарушением статьи 207 УПК РФ, следовательно, и это экспертное заключение должно быть исключено из доказательств. Верховный Суд РФ так бы и сделал. Но, видимо, патологоанатом и его защитник не решились подниматься выше областной инстанции, не сумевшей разорвать порочный круг.

²Так на судебно-медицинском жаргоне называются экспертизы по уголовным делам, возбуждаемым вследствие ненадлежащего исполнения врачом своих профессиональных обязанностей по статьям УК РФ 118 «Причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью по неосторожности», 122 «Заражение ВИЧ-инфекцией» и др.

³Статьи 75 УПК РФ «Недопустимые доказательства».

⁴Статья 146 (часть 4-я) УПК РФ «Возбуждение уголовного дела публичного обвинения» в противовес остальным разделам закона неявно допускает вынесение постановления о назначении экспертизы до возбуждения уголовного дела.

⁵Письмо МЗ СССР № 06-14/22 от 12.06.1987 «О порядке проверки фактов нарушения правил, регламентирующих профессиональную деятельность медицинских работников» (согласовано с Прокуратурой СССР).

⁶См. Календарь «врачебного» дела.

⁷Дополнительная экспертиза назначается при недостаточной ясности или полноте заключения эксперта, а также при возникновении новых вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельств уголовного дела (ст. 207 УПК РФ, часть 1-я).

⁸Легитимность (лат.) – согласный с законами, законный, правомерный.

⁹Это относится и к очной ставке, где идёт сопоставительное выяснение точки зрения, например, подозреваемого и потерпевшего на то, как совершалось преступление.

¹⁰Консенсус (лат.) – единодушие.

¹¹Защитник – лицо, осуществляющее защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых (статья 49 УПК РФ).

¹²Из песни В. Высоцкого «Товарищи учёные».

¹³Автомобиль для перевозки заключённых (на базе ГАЗ-2705 и УАЗ-3741).

¹⁴Всегда помню давний случай, когда милиционеры, забросив зимним вечером в медвытрезвительский автозак буяна, обнаружили утром при передаче машины другой смене бездыханное тело. Смерть наступила от переохлаждения и на трезвую голову (принятый алкоголь безуспешно расходовался на обогрев тела).

¹⁵Сурдология (лат. surdus глухой + греч. logos учение, наука) изучает различные формы тугоухости и глухоты.

¹⁶Статья 285 (часть 2) УПК РФ «Оглашение протоколов следственных действий и иных документов»: «…заключение эксперта и иные документы оглашаются стороной, которая ходатайствовала об их оглашении, либо судом».

¹⁷Квалификационная коллегия судей проводит аттестацию, присваивает квалификационный класс (2, 3, 4 и 5-й классы судьям городских судов), в соответствии с которым определяются доплаты к должностным окладам, или лишает его. Положение о квалификационных коллегиях судей (утв. постановлением ВС РФ № 4960-I от 13.05.1993).

г. Тобольск
23 марта 2004 года

Федеральный судья Тобольского городского суда Тюменской области Проскуряков В.В., с участием государственного обвинителя, пом. прокурора г. Тобольска Григорьевой Н.Н., потерпевшей Сабаровой Л.И., подсудимого Ковальчука СМ., защитника Зубовой Н.Я., представившей удостоверение N 216 от 11.02.2003 и ордер № 591, при секретаре Бизиной А.А.„ рассмотрев материалы уголовного дела в отношении
КОВАЛЬЧУКА СЕРГЕЯ МИХАЙЛОВИЧА, родившегося 5 января 1957 года в г. Майли-Сай Ошской об­ласти Кыргыстана, гражданина РФ, с высшим образованием, семейного, зав. патологоанатомическим отде­лением Тобольской городской больницы № 1, жителя г. Тобольска, Защитино, ул. Домостроителей, 1, кв. 6, не судимого, обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ,

УСТАНОВИЛ:
Ковальчук СМ. обвиняется в том, что, являясь патологоанатомом патологоанатомического отделе­ния Тобольской городской больницы № 1 (приказ главного врача Зерновой Л.Н. № 68 от 14.06.2001), так же совместительству дежурным врачом-терапевтом приемного отделения Тобольской городской больницы № 1, расположенной по ул. Аптекарской № 1 г. Тобольска, имеющий достаточную квалификацию по специ­альности врача-терапевта, во время планового дежурства в приемном отделении названной больницы 12.06.2002 около 14 часов неправильно диагностировал заболевание, с которым поступила в приемное отделение Зольникова П.Т.(«ИБС Остро-коронарный переднезадний инфаркт миокарда. Гипертоническая болезнь степени. Острая левожелудочковая недостаточность. Отек легких. ДН-1»), при наличии соответст­вующих показаний не госпитализировал больную, не принял адекватных мер медицинской помощи. В ре­зультате выставленного Ковальчуком С.М. по небрежности неправильного диагноза и проведения неадек­ватной медицинской помощи, не предвидя возможности наступления смерти, хотя в силу своих профессио­нальных обязанностей и подготовки, мог и должен был определить правильный диагноз, принять адекват­ные меры медицинской помощи, что повлекло смерть потерпевшей.
Тем самым, Ковальчук С.М. обвиняется в причинении смерти Зольниковой П.Т. по неосторожности, вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих должностных и профессиональных обязанностей.
Государственный обвинитель заявила ходатайство об обеспечении явки экспертов, давших заклю­чение по материалам дела, но уклонившихся от явки в суд. Явка экспертов необходима для разрешение дополнительных вопросов, которые возникли еще при производстве предварительного следствия, но те же эксперты уклонились от производства дополнительной экспертизы. Теперь они необходимы для того, что­бы уточнить свое заключение, обосновать свои выводы и дать ответы по материалам экспертизы.
Потерпевшая Сабарова Л.И. поддержала ходатайство, сторона защиты - не оспорила.
Ходатайство подлежит удовлетворению по следующим основаниям. В силу ст. 282 УПК РФ по ходатайству сторон или по собственной инициативе суд вправе вызвать для до­проса эксперта, давшего заключение в ходе предварительного расследования для разъяснения или допол­нения данного им заключения.
По ходатайству стороны обвинения экспертам были высланы повестки через нарочных, которые экспертами получены, расписки о получении повесток в деле имеются, однако от явки в суд они уклони­лись. В силу ст. 253 УПК РФ при невозможности судебного разбирательства вследствие кого-либо из вы­званных лиц, суд выносит постановление об отложении дела и принимает меры к приводу не явившихся лиц.
На основании изложенного и руководствуясь ст. 256 УПК РФ, суд

ПОСТАНОВИЛ:

Уголовное дело по обвинению КОВАЛЬЧУКА СЕРГЕЯ МИХАЙЛОВИЧА в совершении преступления, пре­дусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ отложить на 10 часов 26 марта 2004 года.
Обеспечить явку экспертов Тюменского бюро судебно-медицинской экспертизы (г. Тюмень, ул. Котовского, 58): Семячкова А.К., Кузьмину Е.Н., Доронину С.А., Гладышева С.П., путем принудительного привода к 10 часам 26 марта 2004 года.
Постановление направить прокурору г. Тобольска для исполнения.

Председательствующий подпись